Со времён моего детства изменилось главное-кабачки вдруг стали едой. Раньше, когда деревья были большими, а я нет, это был просто бесполезный овощ. Который в огороде пёр отовсюду, с одной семечки в урожай пятилетки.

Форма упаковки странненькая, содержание спорное. Чтобы ребенок это ел, он должен был быть максимально голодным. В мое детство может и не хватало птичьего молока и бананов, но не до такой критичной степени. Из прикольного в кабачках только глистов семечками погонять, Но тогда бог миловал. Хотя...
А ещё девочка-Оксана не ела котлеты, с ними у нее как-то не сложилось сразу. И не только с ними. Едой меня тогда родители можно сказать пытали. Но Орленок не сдавался, зато потом вырос в большой-пребольшой и отомстил. Еде. Тотальным уничтожением. Да так, что даже папа с мамой кричали в голос стоп-слово, но машину вендетты было не остановить.
И только семейный альбом до сих пор хранит чёрно-белые фото, где на маленьком стульчике, за табуреткой вместо стола сижу двухлетняя, почему-то лысая я, и уныло ковыряюсь в чем-то явно остывшем.
Лицо мое выражает весь спектр чувства обречённости. Сверху вниз.
Глазки жалостливые, рот в каше. Или чём там меня пытали, в смысле питили.

А вчера, вчера, я вот этими вот руками сделала котлеты с тёртым кабачком. Мясо там тоже было, фрагментарно и как гость.
Невозможно, ну невозможно так скачкообразно взрослеть. Хотелось как-то плавнее. (с)